Помню, например, как летним туманным утром я бежал к реке с удочкой. Помню, как дрожали руки от нетерпенья, когда распускал леску, насаживал на крючок червяка. Поклёвка была мгновенной, и подсёк рыбешку я ловко. Помню круги по воде, виляние рыбы из стороны в сторону на ставшей струною леске. Поразило: добыча моя в озябшей ладони была теплой - за ночь воздух и роса на траве остыли, а речка еще хранила тепло вчерашнего дня, и рыбка это тепло из реки принесла. Пораженный этим открытием, я решил плотву отпустить. Окунув в воду руку, разжал пальцы, и рыбка стремительно скрылась в предрассветной темной воде.
Возможно, с того счастливого утра я больше всего люблю ловлю плотвы. Рыбаки знатные эту некрупную рыбу почти презирают. Некоторый рыбак сидит у закидушки, ждет леща, сома, сверкает блесною в надежде железкою соблазнить судака, щуку. Плотва же рыба некрупная, чуть больше ладони, поймал - уже замираешь от радости, удивляясь словам мещерского старика, сказавшего Паустовскому: «Плотва - рыба скучная».
Между тем плотва с детства для каждого самая известная из всех рыб. Живет повсюду. Называется по-разному в разных местах - плотва, сорога, чебак... Ловится в реках и речках, прудах и озерах. В большой воде она крупная. В зауральском озере Чебакуле, очень для плотвы кормном, как пишет непревзойденный с XIX века знаток рыб России Леонид Павлович Сабанеев, ловились чебаки весом более трех килограммов (отсюда и название водоема. Чебакуль - Плотвиное озеро). Трудно представить сейчас плотву прежней величины. Однако лет семь назад мой зять прислал подарок с Оки - две плотвы (каждая весом в полтора килограмма!) с откровенной запиской: «Пойманы сетью».
Но промыслового значенья плотва в среднерусских реках никогда не имела. Зато какая отрада для тысяч начинающих рыболовов некрупная эта рыба! Некоторые вроде меня на всю жизнь остаются «плотвишниками», им скучно часами ждать, когда в глубине лещ, нанюхав клубок червей на крючке, передает по леске, как по проводу, свое шевеление удилищу. И рыбак, если ночью он не дремал, лишает реку жильца немалых размеров. (На озере Лачо у Каргополя я видел, как прыгал в лодке лещ весом в семь килограммов.) Или, скажем, сом, пойманный на Дону и весящий 113 килограммов: чтобы его сфотографировать, пришлось веревку, пропущенную под жабры, кидать на дубовую ветку, чтобы подвесить эту громадину. Но и в ловле плотвы - своя радость. Почти всегда, выбрав место и рассыпав приваду, что-нибудь выудишь. И не надо думать, что ловля плотвы примитивна. Отнюдь. Плотва как раз знаменита своей привередливостью, непредсказуемостью - вчера клевала почти непрерывно, а сегодня словно «обрезала»: поплавок неподвижно спит на воде. И все же «плотвишн
ик» редко остается без пусть и не очень богатой добычи.
Лучше всего клюет плотва во время нереста, в апреле - начале мая. К этому времени у самцов-молошников на чешуе вырастают острые бугорки. Бока рыбы становятся жесткими, как рашпиль. Сабанеев пишет, что босому человеку опасно оказаться в стае нерестящейся плотвы - поцарапаны будут ноги. В такие моменты осторожная рыба, кажется, ничего не боится. Над водой слышится шуршанье огрубевшей ее чешуи. О нересте так раньше и говорили: плотва шуршит (во время нереста рыбы разрешается ловить её только с берега и на одну удочку).
Икры плотва мечет много (по Сабанееву - не один десяток тысяч икринок). От того-то некрупная рыбка почитается вездесущей.
|
Попадает рыба эта в невод и в бредень, в «топтуху» и верши. Но главная снасть на неё - удочка. Танцующий на зеркальной воде поплавок - это поклёвка плотвы. Все, кто ловил эту рыбу, знают её капризы. Она может схватить насадку «с разбега», а может тщательно пробовать её вкус - возьмет в рот и выплюнет, потом опять клюнет. Нельзя сосчитать, сколько раз поплавок дернулся и вдруг затих. Это означает, что угощенье плотве не понравилось. Есть выражение рыболовов «тонкий клев». В первую очередь при этом имеют в виду плотву. Ловят её на множество разных наживок - на хлебный мякиш, на кубики вареной бульбы (в Белоруссии), на червяков, на мотыля и опарыша, на мух и муравьиные яйца, на самих муравьев. Всего не счесть. Но тот, кто на плотве специализирован, знает: самой лучшей насадкой при ловле летом являются похожие на шелковистые зеленые волосы водоросли. Страсть плотвы к зеленым блестящим нитям необъяснима. Эта пища служит рыбе, возможно, и каким-то лекарством. И на крючке она предпочтет эту зеленую шелковистую прядь
всяким другим насадкам. Волокнистое растение увидеть можно на сваях в воде, на бревнах, долго стояших плотов, опорах мостов. С «вегетарианской» этой насадкой немало возни, но опытные удильщики с нею мирятся, и терпенье их окупается славным уловом.
За плотвою охотятся не только удильщики, для водяных хищников - щук, сомов, судаков, окуней - плотва едва ли не главный корм. Ловят её и птицы - начиная от крошек-зимородков и кончая терпеливыми цаплями, часами неподвижно ждущими момента, чтобы пустить в ход свой клюв-острогу.
Увсем знакомой плотвы есть близкая ей родня. Первая из неё - краснопёрка. На первый взгляд это всё та же плотва, но в праздничном одеянии: плавники ярко-красные, зеленью отливает темная полоса спинки, золотом - чешуя на боках. По незнанию красноперок часто с плотвою путают. Но красноперка не так многочисленна, как плотва, она любит тихие заводи с тростником и кувшинками, любит яркое солнце, и часто ловят её у самой поверхности воды. Красноперка считается более резвой, более осторожной, чем «классическая» плотва. Для Сабанеева это еще и «самая красивая рыба наших озер и небыстрых речек».
Еще ближе по виду к плотве стоят рыбы, знакомые не только рыболовам, но и любителям пива. Речь идет о рыбе, которую часто зовут плотвою, проводящей часть жизни в морях-озерах Каспийском и Азовском. Это плотва (тарань и вобла) намного крупнее плотвы обычной нагуливает тело в подсолёной морской воде, а нерестится в реках. Ход воблы на нерест по волжским протокам был раньше настолько тесным, что мешал продвижению лодок.
Тарань и вобла были когда-то объектом большого промысла. В Волге каждый год ловили пятьдесят тысяч тонн воблы. Её солили, коптили, вялили. Для продажи складывали, подобно сену, в копёнки. После революции 17-го года в топки пароходов в безлесном низовье Волги сыпали иногда сушеную воблу. По рассказам людей, живших в те годы, тарань и вобла были непременной частью продовольственных пайков. Сегодня вобла - деликатес. Для ловли её на удочку в Астрахани был учрежден фестиваль (не знаю, прижился ли?).
Все рыбы чувствительны к переменам погоды, плотва особо чувствительна. Возможно, по этой причине активный клёв её прекращается.
На Аляске в поселке Русская Миссия бабушка Эббе Степанофф, которую я попросил съездить на Юкон порыбачить, сказала: «У меня с ночи кости болят, и у рыбы тоже - ловиться не будет», - ответила лучшая из поселковых рыбачек. Я попросил бабушку побывать на реке - проверить. Рыбачка усадила меня на свой снегоход, и мы поехали на лёд знаменитой реки. За два часа сидения на морозе бабушка четыре щучки всё же поймала. У меня же, сидевшего рядом, поклёвок не было.
Почти то же самое случилось на Волге неделю назад. Пытались с другом из Кимр удить плотву. Поймали вдвоем за весь вечер на ужин кошке. «Погода...» - многозначительно сказал приятель. Утром мы снова уселись на том же месте под вётлами. Ловили на муравьёв, сажая их на крючок с комариную ногу сразу по три-четыре. Лакомую для рыбы незнакомую мне насадку я крепил, видимо, неумело - ловилась мелочь. Володя же таскал плотву побольше ладони. «Я слово знаю», - смеялся умелый плотвичник, давая подержать мне в ладони сверкавшую серебром рыбу. Парочку крупных плотвиц я все же поймал и продолжаю утверждать: плотва - рыба вовсе нескучная.