Военные: "Перемирие нас пугает"
"Люди здесь отличные"
В Славянске, на территории одного из предприятий, отдыхают от боев и службы на блокпостах нацгвардейцы.
- Я сам из Одессы, дома жена, дети, - рассказывает боец. - С мая здесь. Везде побывал. Не дай бог кому-то увидеть то, что мы видели. Я давал присягу и назад не отступлю, пусть даже мои кости отсюда вынесут.
Виталик и Володя с Волыни уже несколько месяцев обманывают родных. Для жен и матерей они - на полигоне под Харьковом. На самом деле - охраняют освобожденный кордон между Донецкой и Луганской областями.
- Во время службы пронесло, слава Богу - отстреливаться не приходилось, - говорят ребята. - Хотя подскакивали от каждого взрыва. Чтобы родные не догадались, где мы, телефоны включаем, только когда не стреляют.
Володе на днях стукнет 30 лет. Говорит, некоторые тут уже праздновали, причем на широкую ногу: местные жители приносили шашлык прямо на блокпосты, поздравляли.
- Люди здесь отличные - благодарят нас, подкармливают, - радуется Владимир. - С нами служат парни из Луганска - классные ребята. Мы поделились с ними палатками, надувными матрацами. А так волонтеры нас всем обеспечивают - еда, одежда, бронежилеты. Правда, если все затянется до зимы, понадобятся бушлаты, ватники, теплые берцы.
|
Не говорят правду близким
Едем в Луганск. После Славянска, где жизнь бурлит, тут все по-другому: по пути - разрушенные дома, подорванные мосты и полное безлюдье.
Городок Новоайдар - в полусотне километров от Луганска. Здесь в базовом лагере в лесу, практически на передовой, уже пятый месяц находится несколько сотен ребят из 22-го батальона Харьковского формирования.
- Перед нами стоит только батальон "Айдар", все регулярные войска отошли назад, мы их прикрываем, - говорят бойцы.
В начале мая их отправка в зону АТО спровоцировала скандал. На сборном пункте в Харькове пообещали: за пределы области вывозить не будут. Но посадили в автобусы и бросили на передовую. Некоторые до сих пор врут близким, что находятся под Харьковом.
- К моим родителям-пенсионерам пришли люди из военкомата, принесли какую-то бумажку: мол, ваш сын - участник АТО, вам положены льготы, так и раскрылся мой обман, - разводит руками солдат Женя.
Пару недель назад вернулась группа из самого пекла - охраняли блокпост на Камышной.
- Нас обстреливали по часам. Если в 9 вечера не стреляли - значит, будут в час ночи или в 7 утра, - продолжает Евгений. - Прятались в блиндаже - яма метра три глубиной, сверху накрыта толстенными бревнами. Однажды осколок попал - бревна разбило напополам, ребят контузило.
Позицию удерживали несколько месяцев, а потом вдруг поступил приказ отступать. Именно на этом посту смертельно ранило их товарища Сашу Ткаченко, отсюда приехал в базовый лагерь и застрелился Миша Лемышев - не выдержал психологического напряжения.
- А теперь мы здесь сидим и ждем неизвестно чего. Уже либо домой, либо в бой! - сжимает кулаки Женя. - Перемирие нас пугает. После последнего перемирия нам сильно досталось. Саня Ткаченко как раз тогда и попал.
|
Пока воевал, родился сын
Несмотря на обстановку, мужики следят за собой: большинство аккуратно пострижены, гладко выбриты, одеты в чистое.
- Это уже третья пара берцев за четыре месяца, - хвастается обувкой улыбчивый Андрей Кузнецов.- Первые, которые выдали, разлезлись через несколько дней. Хорошие обувь, форму и бронежилеты привезли волонтеры. Армейские жилеты? Жаль, что сейчас стрелять нельзя, я бы показал. Хотя вон, на двери один висит, мы его "испытывали" - пуля пробила и его, и двери, и через вторую дверь вышла.
У Андрея недавно второй сын родился, Ростик. Бойца домой на несколько дней отпустили.
- Пока здесь находишься, домой тянет, а там все время о ребятах вспоминаешь, - вздыхает парень. - Сидишь с друзьями - глядь на часы: 9 вечера, значит, наших сейчас обстреливают. Переживаем…
Неподалеку в полевой кухне варят ужин. Сегодня ячневая каша с тушенкой и чай.
- Еды хватает, волонтеры возят нам все, - хвалится ответственный за продовольствие Павел. - Вода вот в цистерне, там дальше душ, даже подогреть можно. Туалет себе сами выкопали.
Вот только спать приходится фактически на полу. Кто на сетках, а кто и просто на матрацах. Но ребята не сетуют.
Со стороны - так даже романтика. Свежий воздух, полевая каша, броди себе по территории, копай-греби, общайся. За это служивым и платят неплохо по нынешним меркам: в Нацгвардии около 3000 гривен, в Вооруженных силах вообще по-царски - до 9000 гривен. В мирной жизни на рядовой должности столько не заработаешь. Все бы ничего, если бы не понимание того, что здесь из каждой посадки может в любой момент прийти смерть и каждый прожитый день может стать последним.
В ТЕМУ
Судья пошел в снайперы
|
Харьковчанин Александр Мамалуй в мирной жизни работал судьей, защитил кандидатскую диссертацию по юриспруденции, преподавал право в университете. А сейчас носит камуфляж, берцы и черную повязку на руке. Под ленточкой молитва. Такие повязали всем из их снайперской роты - чтоб хранила и рука не дрогнула.
Показывает в телефоне старое отсканированное фото - солдаты на фоне танка. На махине надпись "Андрей Мамалуй".
- Мой двоюродный дед в годы ВОВ командовал батальоном тяжелых танков и погиб в августе 1944-го, потом его именем назвали танк, - рассказывает боец. - И это еще одна причина, почему я здесь.
Жена и дочь знают, где я, а мама до сих пор думает, что в воинской части под Днепропетровском.
У Александра, когда попал в расположение, был выбор: пойти сапером и остаться при части или снайпером на войну. Он выбрал последнее.
- Я состою в стрелковом клубе, участвовал в соревнованиях, дома есть несколько винтовок, из которых я стабильно раз в неделю делал по сотне выстрелов. Хобби у меня такое, - улыбается. - За два месяца, пока я здесь, двое наших ребят погибли, семеро пропали без вести. Фамилии не называю, потому что снайперов в плен не берут. Но, может, кому-то из них удалось сбросить винтовку и спастись.
Мамалуй признается: старается отмахиваться от грустных мыслей, ведь иначе можно впасть в депрессию.
