Отрывки из дневника брата Пугачевой:"Я плакал от непонимания и предательства!"
23 февраля Алла Пугачева простилась на Кузьминском кладбище со своим младшим братом, 60-летним полковником запаса Евгением Борисовичем.
Пугачев ушел из жизни после операции на сердце. В последние годы здоровье Евгения Борисовича подорвалось, по его словам, из-за несчастной любви.
Гражданская жена брата Пугачевой, 35-летняя Люба ушла его и по рассказам Евгения Борисовича прихватила с собой крупную сумму денег, которые предназначались на лечение его младшего сына Владика.
О своей печальной истории Евгений Борисович рассказал "Комсомолке" в прошлом году. Он сам позвонил в редакции со словами:"У меня случилось личное горе, хочу, чтобы вы напечатали мою историю,чтобы ваши читатели, глядя на меня, не попались бы в такие же сети...Что тут скажешь, влюбился как мальчишка..."
Тогда Евгений Борисович передал в редакцию отрывки из своего рукописного дневника.
Мол, хочу, чтобы у вас остались эти записи, напечатаете их когда-нибудь. Дескать, писал этот дневник вечерами, когда от тоски и горечи от предательства любимого человека не знал куда деваться...
К сожалению, повод для этой публикации грустный, Евгения Борисовича уже с нами нет.
И в память о нем мы публикуем сегодня отрывки из его дневника. Эту историю любви, которая закончилась,увы, слишком трагично. Сердце настоящего полковника не выдержало...
Из дневника Евгения Пугачева:"Семь лет назад бывший водитель моей сестры Аллы Пугачевой Анатолий Батинов работал в салоне красоты на улице Короленко.
По рассказам Батинова, к ним пришла работать массажисткой девочка из Воронежа, скромная и добрая.
Ее звали Люба. Характер-то у нее был вспыльчивый. В свое время она работала в Воронеже в наркодиспансере и один придурок-наркоман толкнул ее и она ударилась головой об стену, долго была без сознания, но ее спасли, правда в голове у нее появилась опухоль, которая периодически ее тревожила ( потом это подтвердил и папа Любы - Виктор Сергеевич).
Все это отражалось на ее работе-болела спина, болела левая рука.
Платили ей немного, а хотелось большего, поэтому у нее происходили конфликты с директором салона Галей. В итоге, ни с кем не согласовав, она ушла в отпуск, ну, и конечно, ее за это уволили. А жить-то на что-то надо было. Она попросила Батинова познакомить ее с каким-нибудь порядочным человеком, который бы ей помогал.
Батинов познакомил Любу со мной...
Прежде всего я помог Любе оформить регистрацию в Москве, так как в те времена без нее никуда не устроишься, а пока она была без работы, всячески помогал ей. Вообще-то я считал, что главное для нее-устроиться на работу. Ну, куда в Москве без работы?
Но она решила немного по-другому. Люба сказала, что очень устала и ей надо отдохнуть -съездить в Турцию. Просила занять денег на путевку.
Занять всего на два месяца. Но у меня таких денег при себе не оказалось, поэтому я занял их у моего друга Германа Соловьева, заверив, что человек занимает порядочный, через 2-3 месяца их вернет. Он, конечно, не отказал.
Провела она отпуск неплохо ( судя по фотографиям, в обществе какого-то турка). Правда, долг отдать забыла, да и не собиралась.
Отдых закончился, но вопрос с работой надо было как-то решать. Я решил привести ее в гости к еще одному моему другу - Анатолию Григорьевичу Утыльеву-бывшему начальнику факультета журналистики. У него периодически собирались солидные люди-банкиры, финансисты, предприниматели, шоу-мэны. Я надеялся, что кто-нибудь из них ей поможет.
Когда я привел ее к Утыльеву, Люба стала себя вести с моими друзьями довольно фривольно. Она почему-то решила, что с нами можно держаться на равных, да и пила столько же. Утыльеву пришлось помогать мне усаживать ее в машину. Сам-то я не пью.
И с работой у Любы были сложности - сразу на руководящую должность ее не брали, образования-то нет.
С дипломом медсестры было проще-можно было устроить ее в элитную клинику, но ее это не устраивало-дежурства, да и зарплата маленькая.
|
Предлагали устроить на учебу или на курсу для подготовки к банковской или экономической деятельности. Но учиться она наотрез отказалась, говоря, что ей уже 30 лет и учиться поздно ( странно, но 30 лет - самое время познавать азы финансов и бизнеса).
Но тем не менее она умудрилась потихоньку у всех присутствующих за столом у Утыльева занять деньги.
Друзья мне потом сказали:"Женя, ты наш друг, наши двери для тебя всегда открыты, но, пожалуйста, уже без Любы!"
Но ей повезло. Еще в Турции она познакомилась с девушкой Олей, которая работала в магазине испанской одежды. И стала Люба с дипломом медсестры работать в Химках простым продавцом.
Ну и зарплата соответственная - мизерная.
Но дело в том, что ее родственники уехали на ПМЖ в в Германию и оставили ей квартиру в Измайлово при условии, что она будет ухаживать за престарелой бабушкой Кларой Лейбовной, проживающей у Курского вокзала: кормить ее, убираться. Поверьте, работать в Химках, готовить еду, потом утро или вечером ехать на Курскую кормить старушку, убирать за ней - это тяжелый труд.
Знаете, я отдавал ей должное и всячески помогал ей, возил и на работу и сработы в любое время, чтобы она все успевала.
Пришла тяжелая минута - Клара Лейбовна умерла. Странно, но где были все подруги и родственники? Хоронили старушку только Люба, Лена (сестра Любы, прилетевшая из Германии) и я. Вот такая семья у нас образовалась. К этому времени я познакомился с родителями Любы и Лены- Валентиной Михайловной и Виктором Сергеевичем - прекрасными, добрыми, гостеприимными, настоящими, как в таких случаях говорят, русскими людьми.
Люба - очень работоспособный человек. Диплом медсестры не мешал ей заниматься тяжелой работой:разгружать ящики, развешивать одежду, собирать после работы с пола и снова развешивать вещи.
К вечеру конечно все это сказывалось на ее здоровье: у нее снова стала болеть спина, начали отекать ноги. Но начальство это заметило и ее перевели в такой же магазин одежды, но уже на Тверской. И уже на должность старшего продавца.
Но впереди еще перспектива-помощник менеджера, но для этого надо знать английский язык. Это уже другая история. Я изучал английский язык, владею им довольно прилично и думал, что по возможности помогу Любе. Она нанимала трех репетиторов, я составлял ей перечень наиболее частых оборотов речи для облегчения общения.
Но за три года, кроме "i am fine" у нее в голове так ничего и не отложилось.
Ну, бывает так, что язык просто не дается, недоступен. Как сказала Люба нашей общей подруге Вере:"Мне просто лень учить язык".
На этом все и закончилось.
Я ее успокаивал:"Повышай производственную квалификацию и тебя заметят".
Так и случилось. Она стала помощником менеджера.
И тут с ней произошли изменения.Это называется вещизм. Я ее спрашиваю:"Люба, куда ты носишь каждый день вещи сумками?"
Она мне отвечала на это:"А как же я могу ходить на работу каждый день в одном и том же?"
Пришлось купить еще один шкаф.
А тут, как назло, ее начальник купил машину.
"Да, как он мог на свою зарплату купить машину?!" - восклицала Люба.
И зародилась у нее идея - тоже купить машину.
На ее счастье ее повысили и назначили директором маленького магазинчика в одном торговом центре.
...Я спросил как-то ее подругу Валю: "Валь! Что с Любой происходит?"
А она мне отвечает: "Долгое время она была под крылышком у мамы, а теперь выпорхнула в Москву, а здесь деньги нужны, потому и жадность появилась".
...А раз появились деньги, то начались частые походы после работы в кафе, после которых мне звонили, чтобы я помог ей добраться домой.
Приходилось садиться в машину и ехать забирать Любашку из ресторана.
В июле мне пришлось лечь в госпиталь , а в это же время из Германии приехали хозяева квартиры.
Люба приехала ко мне и попросила временно у меня пожить.
Я, естественно, дал ей ключи, тем более, что она навещала меня в госпитале, за что я ей очень благодарен. Конечно, посещению в госпитале, надо отдать должное, приятно ведь чувствовать, что тебя не забывают.
Вернувшись из госпиталя, был приятно удивлен порядку и чистоте в квартире, но вот чувствовалась какая-то нервозность со стороны Любы.
7 июля у ее подруги Оксаны из Воронежа был день рождения. И она очень активно начала собираться к отъезду. Да и хозяева ее квартиры были готовы уехать к себе в Германию.
Однажды, придя домой, ни ее, ни ее вещей я не обнаружил. Консъержка сказала, что она заказала такси и уехала. Ну, уехала и уехала, перед отъездом мы тепло попрощались, я передал привет родителям и общим знакомым. Потом были звонки из Воронежа, как дела, то да се, положи деньги на телефон.
В общем, все как всегда. А потом, по приезду она пропала, на звонки не отвечала или бросала трубку.
Я решил навести дома порядок и сначала обнаружил отсутствие конверта с очень для меня дорогими, нужными и уникальными фотографиями. Я не понял этого жеста и большого внимания этому не придал. Затем у меня появились кое-какие сомнения. Но каково же было мое удивление, когда я обнаружил пропажу крупной суммы денег ( 150 тысяч рублей).
Хотя, подумал я, может деньги понадобились, с кем не бывает.
При встрече выясню...Но связаться по телефону и поговорить не удавалось. Да ладно, думаю, приеду к ней в выходной и все выясним.
Пришел, двер открыл полуголый парень, что-то медленно жующий.
- Че надо-то?-спросил он у меня.
- Да Любу, - ответил я.
- А Любка на работе, - сказал спокойно парень. -Вечером будет.
- Странно, почему Любка, а не Люба?-подумал я.
- А Ольга Ароновна ( хозяйка квартиры) где?-понинтересовался я у парня.
- Ольга в Германии, теперь я здесь живу. А чего надо-то?-спросил он меня, обдав чесночно-перечным перегаром.
- Да теперь уже ничего..-вздохнул я.
- А чего Любке-то передать? Она вечером будет.
- Передайте , что бывший сосед приходил. Я вышел из подъезда и подумал:"Ну, Москва, берегись, воронежская диаспора размножается!"
Я шел к машине и думал, ну как такая добра, честная, отзывчивая, душевная женщина превратилась в обычную приезжую торговку?
А при встрече я хотел спросить только одно:
"Люба, ну, зачем ты это сделала?"
Я сел за руль, завел двигатель и даже не почувствовал как по щекам потекли слезы. Не слезы обиды, нет, слезы непонимания от обмана и предательства...
И еще у нее было маленькое хобби-она любила обманывать. Причем, это нельзя назвать пороком- это происходило порой непроизвольно, ей нравилось делать это; Я, конечно, это замечал, но не придавал этому значения, пока, правда, это не перешло этические границы.
А по щекам моим все текли слезы. И все-таки это были не слезы обиды, а слезы жалости к этому, в общем-то, хорошему человеку, ведь во всем, что она достигла есть и моя далеко немаленькая заслуга...
