Право выбора: в тюрьму или в психушку?
Дозащищались! Две недели назад «Комсомолка» предупреждала: следствие делает все, чтобы Нина Ивановна не заговорила. Отныне на ее свидетельства можно наплевать? Наши прогнозы сбылись. Увы…
Два месяца назад заботливые милиционеры изолировали Нину Ивановну в больничной палате. Якобы охраняют. За это время к букету ее хронических заболеваний - ишемической болезни, астме - добавились ушибы головы, сломанный зуб, воспаление легких. Следствием ее падения стала и посттравматическая глаукома обоих глаз. Таков клинический итог реализации программы защиты свидетелей. Врачи констатируют ухудшение состояния здоровья Козловской. Правозащитники предупреждают: постоянное давление со стороны милиции ставит под угрозу ее жизнь.
Если такова «защита свидетелей» - от кого их защищают? От правоохранителей?..
«ПОЗА СТРАУСА» ПО-МИЛИЦЕЙСКИ
О сомнительных методах сбора обвинительных доказательств, применяемых в этом деле днепропетровско-криворожской следственной группой, подробно рассказано в публикациях «Комсомолки» за 18, 19 и 22 июня (эти материалы также можно прочесть на нашем сайте здесь, здесь и здесь). Чтобы оценить весомость доказательств следствия, напомним, что один из обвиняемых в якобы похищении Нины Козловской - водитель охранной фирмы Василий Долина - видел «пострадавшую» лишь два раза: 7 мая та попросила подвезти дочку в университет, а на следующий день утром Василий отвез Нину Козловскую в клинику и - обратно домой. Этого хватило, чтобы следствие обвинило водителя, будто тот 6(!) мая участвовал в похищении Козловской. Уточним, похищение якобы происходило в Кривом Роге, а Долина в это время находился в Днепропетровске. 6 мая Василий не ведал, что существует такая Козловская, и она о нем не слышала. Обвинение не снято до сих пор. Ни с водителя, ни с его коллег-охранников.
Всех охранников арестовали и прессовали по обвинению в похищении человека и в вымогательстве. По обоим обвинениям и по одним и тем же фактам открыли два уголовных дела. Два дела - две бюрократии. Требовали, чтобы ребята сознались в том, чего не совершали.
Милицейские жернова перемалывали человеческую волю всю ночь. К утру Нина Козловская «призналась», что (цитируем официальный документ на бланке ГУМВД Украины в Днепропетровской области) «06.05.2010 около 14.00 ВО ДВОРЕ ОДНОГО ИЗ ДОМОВ (здесь и далее выделено автором) НЕУСТАНОВЛЕННЫМИ ЛИЦАМИ была незаконно лишена свободы гражданка К.». (В скобках заметим, это разъяснение было отправлено в редакцию одной из газет 13 мая, когда пресса уже открыто называла имена и фамилии фигурантов заказного дела. Но милиция продолжала ломать комедию под названием «программа защиты свидетелей» и как бы скрывала Нину Козловскую от виртуальных мстителей. Это напоминало «позу страуса», у которого голова в песке и на заду табличка - «Добро пожаловать»...)
Продолжаем цитировать поражающий аргументированностью документ: «В своем заявлении, которое 09.05.2010 было написано лично ПОСТРАДАВШЕЙ и в тот же день зарегистрировано в Криворожском ГУ ГУМВД Украины в Днепропетровской области, она (Козловская) сообщила, что ее вынудили сесть в салон автомобиля и перевезли в г. Днепропетровск, где продолжали удерживать в НЕУСТАНОВЛЕННОМ СЛЕДСТВИЕМ ПОМЕЩЕНИИ. 09.05.2010 она была возвращена в г. Кривой Рог».
Теперь - внимание: «09.05.2010 НА ОСНОВАНИИ СОБРАННЫХ МАТЕРИАЛОВ следственным отделом Криворожского городского управления были возбуждены два уголовных дела, а именно: по ст. 146 ч. 2 («Незаконное лишение свободы или похищение человека») и ст. 189 ч. 4 («Вымогательство») Уголовного кодекса Украины. В настоящее время ПО ПОДОЗРЕНИЮ В СОВЕРШЕНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, предусмотренных вышеуказанными статьями, на основании ст. 115 УПК Украины ЗАДЕРЖАНО ЧЕТВЕРО ПОДОЗРЕВАЕМЫХ».
Для тех, кто не читал предыдущие публикации, сообщим: Нина Козловская, члены ее семьи и сопровождавшие их охранники оптом, без всяких на то оснований, были задержаны милиционерами Кривого Рога, когда зашли в одно из местных кафе по приглашению милицейского провокатора. Это случилось вечером 8 мая - то есть ДО ТОГО, как милицией якобы были собраны материалы для возбуждения сразу двух уголовных дел (см. цитируемый выше документ). Руководил спецоперацией лично начальник милиции города Сергей Шматов. Запомним факт: провокатор вызвал в кафе семью Козловских по мобильному телефону. Факт знаменательный, потому что потом другой провокатор будет утверждать, будто «похитители» заставили Нину Ивановну выбросить мобильный телефон, дабы та не могла сообщить о похищении.
Продолжаем с карандашиком читать милицейский документ. Черным по белому написано: основанием для задержания охранников послужила статья 115 Уголовно-процессуального кодекса. Не поленимся раскрыть УПК.
Статья 115 дает следователю право «задержать и допросить лицо, подозреваемое в совершении преступления, на основаниях и в порядке, предусмотренными статьями 106, 106-1 и 107 данного Кодекса».
Читаем статью 106. В ней прописаны исключительно ВСЕ основания, при наличии хоть одного из которых человека можно лишить свободы. Цитируем и комментируем. «1) Когда это лицо застали при совершении преступления или непосредственно после его совершения». Если посещение семьей Ниной Козловской кафе является «похищением человека» или «вымогательством» - тогда вопросов к следствию нет. И уж если бы похитителей и вымогателей застали на месте преступления, то в милицейском документе обязательно были бы указаны точные адреса, а не беспомощное «во дворе одного из домов» и столь же адекватные координаты «неустановленного следствием помещения».
«2) Когда очевидцы, в том числе и пострадавшие, прямо укажут на данное лицо, что именно оно совершило преступление». Даже при всей изобретательности следователей из «пострадавшей» Нины Ивановны они сумели выбить лишь одно указание на преступников - «неустановленные лица». Более того, на опознании и очной ставке Нина Козловская сразу же узнала своих охранников и под протокол заявила: ни один из них никогда ее не похищал и свободы не ограничивал. Значит, и второй пункт отпадает.
Но есть и «3) Когда на подозреваемом или на его одежде, при нем или в его жилище будут выявлены явные следы преступления». И коню понятно, что ребята зашли в кафе не в окровавленных рубашках и с монтировками в руках. Добавим: молниеносно в днепропетровские квартиры охранников нагрянули гости с милицейскими ксивами. До смерти напугав домочадцев, они перевернули жилища вверх дном. И ушли несолоно хлебавши.
УПК допускает еще один повод для задержания: «Если это лицо пыталось убежать или место его проживания или пребывания не зарегистрировано, или когда не установлена личность подозреваемого». Ребята искренне считали, что задержание милицией - недоразумение, поэтому никто никуда не убегал. Они сразу же указали точное место проживания и предъявили удостоверяющие личность документы.
Статья 106-1 УПК устанавливает, что порядок кратковременного задержания лиц, подозреваемых в преступлении, определяется специальным Положением. Находим и его. Читаем. Слово в слово! - те же, что и в УПК, основания для кратковременного задержания, которые мы только что внимательно прочли.
Может, секрет следственного кульбита с задержанием кроется в статье 107 УПК? Увы… В ней устанавливаются правила вызова и допроса подозреваемого.
И еще одно «увы»: правила эти явно не для Днепропетровщины писаны. Потому что данная статья абсолютно однозначно устанавливает: «Если подозреваемый был задержан или для него была избрана мера пресечения в виде содержания под стражей, …при допросе присутствие защитника является ОБЯЗАТЕЛЬНЫМ». Никаких адвокатов-защитников во время всенощного допроса охранников (и, кстати, пострадавших) не было и в помине.
Делаем вывод? Он очевиден: задержание всех граждан Украины в криворожском кафе 8 мая сего года состоялось не «на основании ст. 115 УПК Украины», как это утверждают в Днепропетровском областном милицейском главке, а - В НАРУШЕНИЕ требований статьи 115 Уголовно-процессуального кодекса. Противозаконными действиями местных милиционеров непосредственно руководил начальник криворожской милиции Сергей Шматов, а покрывают его действия руководители областного главка. Если для этих должностных лиц родной УПК - не закон, пусть читают Конституцию Украины. Хватит терпения хоть раз в жизни дочитать до статьи 33 - узнают, что Конституция гарантирует каждому гражданину свободу передвижения.
Тут надо бы расширить круг закононепослушных законников. Непонятно, почему каждый раз за благословением на свои действия и криворожские, и днепропетровские следователи ходили именно к прокурору Кривого Рога? Прокурор тоже не дочитал Уголовно-процессуальный кодекс и Конституцию Украины? Или криворожскому прокурору непонятно, почему днепропетровские милиционеры не обращались к «родному» днепропетровскому прокурору? Объяснение простое: областной прокурор не идет на сделку с совестью.
Хотя, если откровенно, автор ни на секунду не сомневается, что и следователи по данному делу, и прокурорские отлично знают отечественное законодательство. Слишком уж большие чины задействованы. Тогда почему ж идут на должностные преступления? Заказуха все это, господа хорошие! В разговорах «не для протокола» сами же «следаки» подтверждают такую свою осведомленность. При этом, видимо, опасаясь «жучков» прослушки, молча поднимают указательный палец кверху и многозначительно шевелят губами - мол, такова команда, а мы лишь исполнители.
Кто в Днепропетровске может отдавать подобные команды? Чьи просьбы берут «под козырек» руководители области? Всему свое время - расскажем. Пока же еще раз откроем кавычки: «За отдание и исполнение явно преступного распоряжения или приказа наступает юридическая ответственность». Конституция, господа! Статья 60-я. А «нормы Конституции являются нормами прямого действия» (статья 8). Как бы на ковер к президенту не попасть. Там звездами, лампасами да чиновничьими рангами не прикрыться. Потому что президент - гарант Конституции. Кто не уверен - читайте статью 102 Конституции Украины.
ЗАКАЗ ИСПОЛНЯЛИ - АЖ МАЙКИ ЗАВОРАЧИВАЛИСЬ
Что произошло с жизнерадостной и волевой Ниной Козловской? Каким образом очутилась она в психиатрической клинике? Почему именно в рамках программы защиты свидетелей предпринимала неоднократные попытки наложить на себя руки? Может, ее и раньше преследовали навязчивые суицидальные мысли? На последний вопрос могу ответить: не было такого. Нина Ивановна сильный человек и по жизни - большой оптимист. Значит, довели?
И не надо сказок, будто никто не ведал, что попытки свести счеты с жизнью начались у пострадавшей именно в стенах больничной палаты, «прописанной» милицией. Знали! Только муж с дочкой тщетно умоляли следователей: прекратите издеваться над супругой и матерью. Известно и то, что милицейские чины принуждали Нину Ивановну подписать какие-то показания. И аргументы приводили убедительные: типа не подпишешь - вместо потерпевшей станешь обвиняемой. А еще заботливые слова говорили: у тебя дочь студентка, в таком опасном возрасте как бы чего не случилось. Думай, Нина Ивановна, подписывать или нет. И о дочери не забывай… Все это было. Нину Ивановну цинично и жестко загоняли в угол. И загнали… Сегодня это пытаются скрыть.
Подчеркнем: в данном процессе Нина Козловская имеет статус пострадавшей. Она не обвиняемая и даже не свидетель. Закон и его представители относительно пострадавших имеют лишь одну функцию - защитить их нарушенные права и, если понадобится, жизнь. Находясь под милицейской опекой, отрезанная от внешнего мира, Нина Козловская была в абсолютной зависимости от следователей. А значит, уместно вести речь о доведении до самоубийства и об ответственности по части 2 статьи 120 Уголовного кодекса.
В руках автора - страшный документ. Это просьба мужа Нины Козловской о помощи, направленная в адрес народного депутата Украины, члена комитета ВР по вопросам правосудия.
Геннадий Козловский - шофер и в милицейских передрягах впервые. Тем страшнее его бесхитростный рассказ о несправедливости, об издевательствах, которым подвергалась семья во время следствия. Становится понятным, как в криворожских застенках выбивают нужные показания. И очень сомнительно будет выглядеть правдивость таких показаний, если они вдруг выплывут на свет.
Автор чуть сократил письмо и слегка коснулся стилистики. Полная копия выложена в Интернете.
«Мою семью постигло великое горе, - пишет Геннадий Геннадьевич. - 8 мая в 19 часов меня, мою жену и нашу дочь, студентку университета, работники Криворожского управления внутренних дел доставили в УВД, где мы находились более суток, - без пищи и сна пребывая в различных кабинетах, каждый в отдельности. Вся семья была подвержена перекрестным допросам, целью которых было принудить дать показания, будто моя жена Козловская Нина Ивановна, работавшая до 30 апреля главным бухгалтером Южного горно-обогатительного комбината, насильственным путем была вывезена бывшим руководством ЮГОКа в Днепропетровск, где подписала платежные документы о переводе крупных сумм денег другим предприятиям. (По поводу последнего мы еще поговорим. - Авт.)
В милиции моя семья была подвержена психологическому давлению. У меня - хроническое заболевание крови, я нуждаюсь в постоянном приеме лекарств. Жена страдает хроническим заболеванием сердца (ишемическая болезнь) и бронхиальной астмой, что также требует принятия лекарств.
Отсутствие сна и воды, жара в кабинетах, многочасовые и беспрерывные допросы вызвали у меня на следующий день приступ, который едва не привел к обмороку. Лишь после приема специального препарата, за которым дочь в сопровождении работника милиции сходила в аптеку, мне немного полегчало. Тем не менее я испытывал головокружение и невыносимую головную боль. Несмотря на такое состояние, меня продолжали держать в УВД до 21.00 9 мая.
Нечеловеческие условия непрерывных допросов спровоцировали у жены обострение хронических заболеваний. Боли в сердце, нехватка воздуха, постоянный кашель в связи с участившимися приступами астмы полностью подавили волю и человеческое достоинство супруги, что вызвало у нее отчаяние, страх и унижение, которые привели к тому, что, находясь в туалете 3-го этажа здания УВД, она предприняла попытку суицида. Самоубийство не состоялось лишь благодаря дочери, которая успела вытащить маму из проема окна. Случилось это около 6 утра 9 мая.
10-12 мая мою жену продолжали допрашивать в Криворожском УВД, доведя ее психическое состояние до крайности. В результате этого примерно около 18 часов 12 мая в коридоре 1-го этажа жена, потеряв сознание, упала, ударившись головой об пол, и получила травму головы. Также у нее сломался зуб. Работники УВД были вынуждены вызвать скорую помощь, которая доставила жену в горбольницу, где до настоящего времени она находится на стационарном лечении. (Письмо было написано 18 июня. Сейчас Нина Ивановна в психиатрической клинике. - Авт.) Состояние здоровья жены продолжает оставаться тяжелым и опасным для жизни. Вышеуказанные обстоятельства стали причинами обострения хронических заболеваний у жены и меня. Это обращение я пишу, находясь в неврологическом отделении горбольницы Кривого Рога.
Прошу помочь моей семье и взять нас под защиту».
…Такой вот крик о помощи.
Увы, силовики исполняли заказ - аж майки заворачивались. Понимая безуспешность потуг принудить Нину Ивановну дать нужные показания, следователи изобретали новые способы давления на подопечную. Программа защиты свидетелей набирала обороты.
ОФИЦИАЛЬНЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ИЛИ НЕФОРМАЛЬНЫЙ ПРОВОКАТОР?
Однажды в тщательно оберегаемую от посторонних глаз палату Нины Ивановны проник неизвестный. Именно проник, потому что просто так попасть к Козловской невозможно. Этот «некто», представившийся Виталием Скубенко, просочился через следовательский фильтр и предложил измученной милицейской пленнице назначить его официальным представителем ее интересов. Уточняю: Уголовно-процессуальный кодекс наделяет таких представителей процессуальными правами пострадавшего лица.
Конечно же, изолированной от внешнего мира Нине Ивановне была нужна помощь. Тем не менее в милиции ее уже научили быть осторожной. Да и, если уж откровенно, незваный гость не вызывал у Козловской доверия. Решила она от его услуг отказаться.
Нина Ивановна - человек тактичный. Поэтому, сообщая о своем решении, старалась не задеть самолюбие навязчивого визитера. Как рассказали автору, она объяснила, мол, принять его предложение не может, потому как нет средств оплачивать услуги. Скубенко потоптался-потоптался около больничной койки и покинул палату ни с чем. Чтобы вскоре… возвратиться и сделать предложение, от которого невозможно отказаться: коль проблема в оплате, он готов быть представителем незнакомой ему Нины Ивановны… бесплатно. Наверное, из человеколюбия. Такой вот криворожский Дон Кихот!
Нину Ивановну в очередной раз загнали в угол. Скорее всего, она наивно подумала: а почему бы и нет, коль представитель будет представлять ЕЕ интересы, а не ТРЕТЬИХ лиц?
Сегодня Скубенко активно участвует в деле, проводит пресс-конференции, мотается между Кривым Рогом и Днепропетровском, организует другие пиар-мероприятия. В конце концов он не выпускает из рук мобильный телефон… За какие шиши, уважаемый?
Коль все свое время Скубенко тратит на неоплачиваемую общественную работу - за какие деньги он есть-пьет, оплачивает жилье, мобильные переговоры, внимание прессы, бензин и т. д? Это далеко не все расходы криворожского альтруиста, но, поверьте, расходы немалые!
Кто оплачивает бескорыстный подвиг общественника? Ответы напрашиваются грустные. Особенно если учесть, что информация из его уст противоречит интересам Нины Ивановны и тютелька в тютельку совпадает с тем, что так активно пытается выбить из нее следствие. Не сдается ли вам, читатель, что в этой цепочке интересов очень не хватает одного принципиального звена? Кто заказывает музыку?
Все встает на свои места, если предположить, что работу альтруиста Скубенко оплачивает тот же карман, который раскладывает ноты перед следователями и поощряет их, мягко говоря, непонятные методы. Складывается впечатление, что и следователи, и Скубенко с первого дня знали свою истину и озабочены лишь подбором доказательной базы. Хотя логика требует обратного: на основании установления и изучения фактов следствие должно двигаться к истине. Иначе - предубежденность. Иначе - заказ. Иначе - необъективность.
Некоторые издания поспешили назвать Скубенко адвокатом Козловской. Это не так. Формально он - представитель потерпевшей, а по сути - провокатор. При этом г-н Скубенко формально имеет право вещать как бы голосом Нины Ивановны, а сама потерпевшая не имеет возможности узнать, о чем ее голос в исполнении Скубенко вещает. Потому что информация в застенки не поступает или строго дозируется следствием. Откровения Скубенко известны и родным Козловской. Но тут милиционеры рассчитали очень точно: ни муж, ни дочь Нины Ивановны никогда не расскажут ей всей правды. Потому что правда о лжи от ее имени просто убьет Козловскую.
Прокомментируем одно интервью Скубенко, и вопросы сами по себе отпадут. По времени оно «случайно совпало» с решением суда о незаконности содержания под стражей охранников Нины Козловской и замене им меры пресечения на подписку о невыезде. Следствие отреагировало на судебный вердикт своеобразно: изменило не меру пресечения, а… статью обвинения. Основанного на тех самых фактах, которые суд признал недостаточными.
В Днепропетровском регионе дело «узников ЮГОКа» - довольно резонансное. Надо было срочно склонять общественное мнение на сторону следствия. В процесс включился Скубенко. Провокационное интервью мгновенно подхватили и растиражировали сайты и издания, чересчур лояльные к одному олигарху. По странному «стечению обстоятельств» именно этот олигарх имеет самое непосредственное отношение к конфликту вокруг ЮГОКа, и его интересы - опять же по странному «стечению обстоятельств» - абсолютно совпадают с заинтересованностью следствия.
Не слишком ли много «случайных совпадений»?
Заголовок интервью интригует: «Похищение экс-главбуха ЮГОКа: Новые подробности». А подробности в том, что более чем за полтора месяца следствие не продвинулось ни на шаг. Новость лишь в том, что старательный Скубенко попутал грешное с праведным, чем создал новые трудности следствию. Анонс интервью - тоже соответствующий: «Адвокат Виталий Скубенко, представитель потерпевшей, рассказал нашему изданию о позиции самой Нины Козловской». Вот как!
Предлагаем фрагменты (полностью интервью можно прочесть на сайте УГМК и в перепечатках):
Вопрос: Козловской угрожали?
Ответ: Сотрудники охранной фирмы, сменяя друг друга, держали ее под постоянным наблюдением, заставляли выполнять различные указания. Например, когда везли Нину Ивановну из Днепропетровска в Кривой Рог, ее заставили выбросить мобильный телефон из окна автомобиля, аргументируя тем, что телефон ей «больше не нужен.
Наш комментарий: Читателям уже известно - на очной ставке со своими охранниками Нина Козловская заявила, что никто из охранников никогда не ограничивал ее свободу. Также известно, что мобильными телефонами она и члены ее семьи пользовались свободно.
Версия Скубенко: Охранники заходили к Козловской домой, осматривали квартиру, следили за ней, когда та занималась своими делами вне дома. Их машина или машины постоянно находились возле ее подъезда. Нина Ивановна была буквально растоптана таким постоянным вниманием.
Наш комментарий: Охранники профессионально выполняли свои обязанности, а муж Нины Козловской обратился к народному депутату с просьбой защитить его семью от произвола и «постоянного внимания» следствия, а не охранников.
Вопрос: Как долго все это продолжалось?
Ответ: Под контролем сотрудников охранной фирмы Нина Ивановна находилась с конца апреля до 8 мая. В течение этого времени ее неоднократно доставляли в Днепропетровск, где, подчиняясь указаниям охранников, она подписывала финансовые документы. Освобождение Нины Ивановны из-под опеки было проведено работниками милиции после осуществления ряда оперативных мероприятий накануне 9 мая.
Наш комментарий: По официальной милицейской версии, которую мы озвучили в начале публикации, «06.05.2010 около 14.00 во дворе одного из домов… неустановленными лицами была незаконно лишена свободы гражданка К.». Видимо, г-ну Скубенко таки удалось сделать то, чего до сегодняшнего дня не сумела достичь вся следственная бригада: он достоверно установил, что «неустановленные лица» - это охранники. Попутно Скубенко плевком разрушил процессуально-послушную версию следствия о том, что Нина Ивановна была похищена 6 мая, а 9 мая возвратилась в Кривой Рог и обратилась в милицию с заявлением о похищении. Реально же было так: никто Нину Ивановну не похищал, 8 мая она зашла в кафе, где все члены семьи Козловской вместе с охранниками были незаконно задержаны милицией. Там Козловскую вынудили написать заявление о похищении ее неустановленными лицами. Это стало основанием, чтобы исключительно на предположениях следствиях «задним числом» легитимизировать задержание ее охранников.
Вопрос: Что вам известно о ходе расследования?
Ответ: В ходе следственных действий Нина Ивановна опознала своих похитителей, которые сначала были задержаны, теперь - арестован».
Наш комментарий: В ходе очной ставки Нина Ивановна опознала своих охранников и заявила, что те никогда ее не похищали. Следствие незаконно почти месяц прессовало охранников под арестом. Это признал суд, изменив меру пресечения. Скубенко берется комментировать решение суда и продолжает подыгрывать следствию.
Вопрос: Не страшно ли ей было давать показания против своих похитителей?
Ответ: Нина Ивановна, действительно, опасается за свою жизнь и за жизнь членов своей семьи. Она боится прежнего руководства ЮГОКа. Нина Ивановна утверждает, будто вся операция по ограничению ее свободы и принуждению к подписанию финансовых документов была спланирована и воплощена в жизнь бывшими руководителями Южного ГОКа, смещенными со своих постов 30 апреля, и осуществлялась под их руководством.
Наш комментарий: Муж Нины Ивановны четко заявил: она не боится ни охранников, ни прежнего руководства ЮГОКа. Вся семья видит реальную угрозу жизни и здоровью в следственных действиях. Как топ-менеджер ЮГОКа Нина Козловская сама была незаконно уволена с работы самозванным новым руководством ЮГОКа. По версии Скубенко в деле появляются новые подозреваемые - это не охранники, а прежние руководители комбината, в числе которых и… сама Нина Ивановна. Она сама на себя давила? Или все же наняла охрану для защиты от нового нелегитимного руководства? Правильный ответ: Козловская опасалась варягов.
Вопрос: Не забирала ли она свое заявление в милицию?
Ответ: Я регулярно навещаю Нину Ивановну в больнице. Ее позиция: уголовное дело возбуждено законно. Опровергать свои показания или забирать заявление Нина Ивановна не намерена.
Наш комментарий: Скубенко публично подтверждает, что следствие сделало для него исключение, предоставив режим свободного посещения лица, охраняемого программой защиты свидетелей. В предоставленных суду документах никогда не фигурировало утверждение пострадавшей, будто уголовное дело возбуждено законно. На очной ставке (и это официально зафиксировано в следственных документах) Нина Ивановна опровергла все обвинения в адрес охранников. При этом следствие очень настаивает, чтобы она сделала какое-то заявление. Автор подозревает, что инициативные следователи таки сумели под давлением выбить у Нины Ивановны какую-то подпись, но использовать сей документ, пока она дееспособна, опасаются. Не потому ли ее упорно доводили до суицида и заперли в психиатрическую клинику? Если Нину Ивановну признают недееспособной, следствие сможет манипулировать любыми показаниями пострадавшей. Потому что с юридической точки зрения при соответствующей «справке» все ее протесты и возражения просто не будут приняты к сведению.
КАПЛЯ, ПЕРЕПОЛНИВШАЯ ЧАШУ
…На прошлой неделе в охраняемую палату Нины Ивановны ворвались неизвестные люди. Кто они? Что им нужно? Нина Ивановна ничего не понимала. Люди окружили больную, достали диктофоны, фотоаппараты. «Отключите капельницу, она попадает в кадр», - услышала Козловская. Появился какой-то человек. Он давал указания ввалившейся толпе. Его лицо показалось Нине Ивановне знакомым. Она вспомнила: кажется, тот работал в службе безопасности ЮГОКа. Другой был похож на Виталия Скубенко. Женщина начала просить о помощи, но ее никто не слушал. Как бы с высоты сыпались те же вопросы, которые задавали следователи, и ответы на которые она не знала.
|
|
|
|
Нине Ивановне не хватало воздуха, начался приступ астмы, она задыхалась.
В палату вбежал доктор. Ему сообщили о визите неизвестных, когда тот делал операцию. Зрелище было жутким: доктор прибежал на помощь в чем был, перепачканный кровью. Он начал отталкивать и выгонять толпу. Его залитый кровью больничный костюм оказался единственным убедительным аргументом для незваных гостей. Они кричали: «Осторожно, он испачкает нашу одежду!» И отступали.
Перед глазами Нины Ивановны все поплыло.
Врач гнал толпу по коридору. Ворвавшиеся сели в поджидавший их автобус и как организованно приехали – так организованно и уехали.
…Потом стало известно, что по согласованию со следствием в охраняемую палату прорвалась якобы группа журналистов. Якобы подобранная лично Виталием Скубенко.
…Интервью не удалось.
…Нина Ивановна безвольно посмотрела в сторону окна. Под рукой оказалась веревка… Дальше все было, как во сне…
Очнулась она в другой палате. Сквозь дрему в сознание врывались чужие голоса. Козловская так и не поняла, что отныне ее местом заточения будет сумасшедший дом.
Программа защиты свидетелей успешно завершена?..
Виктор КОРОБКОВ.
P.S. Что же совершила Нина Козловская, коль из-за этого мордовали в тюрьме охранников? Кому перешла она дорогу? Какую страшную тайну знает? Чьи и какие интересы стали выше человеческих судеб? Кто пишет кодексы для днепропетровского следствия?
На сложные вопросы попытаемся ответить в следующей публикации.
